— А ты — нет?

— Я доверчивый, — хитро улыбнулся король.

Отзеркалив его улыбку, Маргарет задумчиво произнесла:

— Знаешь, мне показалось, что Алистер не может прочесть мои мысли. Как думаешь, я могу быть…

— Дорфа с два, — рыкнул король и подмял под себя шутницу, — дорфа с два, радость моя. Теперь, ваше величество, вы ограничены одним мужчиной. Чрезвычайно ревнивым мужчиной.

— Ох, а если меня не предупредили, кому я могу высказать претензии? — засмеялась Маргарет.

— Серой Богине, — подхватил Линнарт. — Это же она курирует отборы невест.

Повозившись в постели, парочка угомонилась. И Маргарет, удобно устроившись на груди любимого, вдруг поперхнулась смешком:

— Слушай, а там, где царствуют боги мужского пола — Отборы женихов? Или гаремы? Вот жуть, наверное, там творится.

— Га-арем? Хорошее слово, — хмыкнул король. — Ай! У моей жены очень острые локти. Я должен пожаловаться на это Серой Богине.

А Маргарет в это время с интересом разглядывала золотую розу на своей руке:

— А в Келестине метка Отбора пропала в день его завершения. Почему ты так напрягся?

Извернувшись, Маргарет взглянула супругу в глаза. В очень виноватые глаза.

— Ты знаешь, Гарри, сердечко мое золотое, мы так старались сделать метки влагоустойчивыми… Ну, года через два-три смоется!

— Если бы я так тебя не любила, — фыркнула Маргарет. — И если бы не закон…

Три дня для супружеской четы слились в бесконечный калейдоскоп любви, тепла и счастья. Они купались в озере, любили друг друга на берегу, любили друг друга в спальне. Они любили друг друга везде. Дошло до того, что Тамира с Вальтером, прибывшие позднее, тоже совершили грехопадение. Да и Каприз с подругой как-то подозрительно часто прятались в мансарде. Правда, об этом Маргарет узнала гораздо позже. В те три дня король и королева не интересовались окружающим миром.